— Я… я ничего не знаю о вашей дочери. Вероятно, я и сама должна получить ответы на многие вопросы, — честно ответила Марна и сжала дирхам обратно в кулак.

— Идемте в мою палатку, — рявкнул воевода.

— Как же оборона? — обратился к нему один из воинов, и каган, не раздумывая, рассек его шею ножом. — Рузи Кара, идем с нами. Остальным продолжать держать оборону! Не подпускать славян ни на шаг! Сразу же стрелять! Если будут подходить ближе к воротам, лейте масло и поджигайте!

— Что делать на юге?! Нам только что доложили, что варяги уничтожили порт, и купцы, и простой люд просятся в город!

— Никого не пускать! Ни один варяг не зайдет в этот город! Лейте масло! Жгите этих тварей! А когда они достаточно прожарятся, тогда и попадут в город. На наш обеденный стол.

Райан посмотрел на Марну испепеляющим взглядом. Он хотел уйти, ему нужно было уйти, но он не мог оставить Марну одну.

— Не сейчас, — шепнула она ему и одернула за рукав, когда они заходили в богато обставленный шатер. — Кажется, нас ждет нечто большее.

В том шатре уже была некая женщина славянской наружности. Вид у нее был опечаленный и отрешенный. Мирослава догадалась, что этой женщиной могла быть Драгана, жена Вадима. Она мельком взглянула на Мирославу и тут же отвела взгляд, полный боли. Драгана знала, что Вадим уже рядом, как и его смерть.

Марну и Райана усадили на ковер посреди шатра, а сам каган и его человек уселись на подушки во главе. Двое стражников остались за шатром охранять.

— Где взяла ты этот дирхам? — спросил каган нетерпеливо.

— Что, даже не предложите чаю? — Марна усмехнулась и снова уставилась на Драгану.

— Отчего же. Сделай гостям чаю, женщина! — очевидно, теперь каган обращался к Драгане, но все женщины у него были без имен, просто женщинами.

Марна многое слышала о Драгане, о сильной воительнице, что скорее бы приняла смерть, чем позорное служение врагу, но все же судьба может быть сыграть с тобой злую шутку. Судьба сломала Драгану, как тонкую веточку, даже и не спросив разрешения, не подумав о справедливости. Прежде величайшая воительница, втянув шею и согнувшись так, что белые локоны ее падали на лицо и скрывали его, побрела ко входу шатра — там стояли все принадлежности, чтобы заварить травяного чаю. В хазарских платьях и звенящих украшениях она выглядела, как жалкое посмешище, но над нею не хотелось смеяться.

— Я нашла его в земле, далеко отсюда, — Марна начала отвечать на вопросы, осторожничая. — С тех пор он со мной.

— На какой земле?

— Варяжской.

Каган и Рузи Кара переглянулись.

— Неужели она убежала от меня так далеко? — шепнул первый второму на ухо, и Марна не знала перевода.

— Или варяги увезли ее? — предположил второй.

Тогда каган вновь повернулся к своей гостье.

— Расскажи мне все с самого начала и до конца, и тогда останешься жить. Я знаю, что ты усыпила моего человека, чтобы освободить своего брата из темницы, в которой мои воины держали его.

По телу Марны прошел холодок, забрел куда-то за ушли, затем пощекотал затылок.

— Усыпила? — повторила она невнятно, только чтобы каган не понял, что пыталась она его стражу все же убить.

— Бедняга теперь не скоро будет ходить на ногах. Что ты сделала с ним?

— Лишь ведьминские чары, — криво улыбнулась Мира правой стороной рта. Она не убийца. Еще нет. От сердца отлегло.

— Начинай свой рассказ.

— Я… — Марна посмотрела на Райана, собираясь с духом. Теперь он узнает все о ней. Примет ли он эту правду? — Я пришла из иного времени. Из грядущего, где больше нет славян или варягов, нет Хазарского Каганата. Из грядущего, в котором по этой земле ходят ваши сыновья, далекие от вас на сорок поколений. До рождения пророка Мухаммеда ближе, чем до моего. До рождения пророка Иса ближе, чем до моего вперед. И я…

— Но это невозможно! — вскрикнул Рузи Кара встревоженно.

— Я тоже так думала, — вздохнула Марна и пожала плечами. — Пока не оказалась здесь.

— Нет, — Рузи поднял перед собою руку. — Я знаю, что может делать этот дирхам в твоей руке. Я знаю, что он делает с водой, в которую ты войдешь. Но еще никто не заходил так далеко. Никто. Это невозможно!

— Я не совсем понимаю…

— Видишь ли… — Рузи Кара прочистил горло, чтобы начать говорить долго и много. — Этот дирхам… он… может тебя отнести к людям, которых ты когда-то любила. Два главных ингредиента — любовь и вода. Любовь живет сквозь долгие годы, связывая прошлое с настоящим. Вода связывает прошлое с настоящим, потому как она словно кровь, текущая по венам земли. Ты можешь войти в воду только той реки, из которой пьет и твой любимый человек, оставленный в прошлом. Ты говоришь, что пришла сюда из далекого грядущего, через сорок поколений, но к кому ты пришла? И как могла любить этого человека, если он умер задолго до твоего рождения? Вот, что я имею ввиду, когда говорю, что никто еще не заходил так далеко. Мой каган десятки лет искал подобный дирхам, чтобы снова увидеть свою дочь, не дать ей исчезнуть вместе с матерью, не дать им покинуть Итиль. Но самое главное — мы не выбираем, куда пойдем. Сердце выбирает. И ты не могла выбрать прийти сюда. Твое сердце сделало это за тебя. Или все-таки могла? Кто ты?

И тогда Рузи Кара уставился на Марну, будто та сделалась джином и теперь пугала его больше прежнего. А Райан смотрел на Марну и вспоминал ее слова, сказанные ею у реки. Женщина, пришедшая к нему через века, чтобы любить его? Господь велик. Райан не сомневался. Если все это правда, никто иной, как сам Бог, создал Райана и Марну, но случайно оставил их слишком далеко друг от друга, а теперь пытался исправить свою ошибку.

— Я… Ух ты, — Марна воскликнула, тяжело дыша. — Я догадалась совсем недавно… о дирхаме… Когда я попала сюда, я думала, что я сошла с ума! Боже! А затем… затем дирхам снова вернул меня домой, в мой мир.

— Значит, там остается нечто, что еще важно для твоего сердца, — пожал плечами Рузи Кара.

— Оставалось, — Марна улыбнулась, и ее глаза стали влажными. — Я больше… больше не смогла вернуться. Значит… я теперь здесь навсегда?

— Только дирхам это решает. И твое сердце. И вода.

— Вы теперь заберете его у меня?..

— Я должен увидеть свою дочь. Конечно, женщина, я заберу эту монету у тебя, — грозным тоном заговорил каган и исподлобья посмотрел на Драгану, которая уже несла гостям пиалки с травяным чаем на серебряном разносе.

— Кто… кто ваша дочь? И вы сказали… что вы искали подобный дирхам? Значит, их несколько?

— Зульфикар, — Рузи Кара произнес незнакомое для гостей слово помпезно, громко и с гордостью, будто пытался одним только голосом внушить должное благоговение к этому слову. — Зульфикар. Магический меч самого пророка Мухаммеда, мир ему и благословение, с раздвоенным лезвием и серебряной рукоятью. Были многие свидетели, что передавали эту легенду из поколения в поколение, чтобы запечатать деяния Мухаммеда в наших сердцах. Они говорили, как видели, что Зульфикар мог зависать в воздухе и даже самостоятельно защищать границы мусульман от неверных и врагов. Сам Аллах говорил с Мухаммедом и благословил Зульфикар на благие деяния. С тех пор меч был утерян, украден, а из его рукояти сделаны дирхамы. О, деньги! Как же люди слабы! Они готовы растерзать святыню, предать самого Аллаха, только чтобы отчеканить новые монеты! Они, дирхамы, разошлись по миру, но не каждый владеет тайной этих дирхамов. Моя первая и главная миссия теперь, как потомка самого Мухаммеда, собрать все монеты воедино, чтобы переплавить их обратно в рукоять, а затем найти лезвие. Кажется, вы стали обладательницей одного из таких.

— Но вы же собираетесь отдать ее кагану? Это противоречиво.

— И это единственное, что вас взволновало после всего моего рассказа? — Рузи Кара вскинул черные длинные брови.

— Да, — твердо ответила Марна.

— Что же… если все выйдет славно, наш уважаемый каган сможет отправиться к своей дочери, Айлин, на пятнадцать-двадцать лет тому назад, а затем он оставит дирхам в положенном месте, где двадцать лет спустя я его и найду. То есть сейчас.