Райан и Марна стояли у ворот города, не зная, куда теперь деваться и куда бежать. Одно лишнее движение — и они получат стрелу. Марна пряталась за спиной Райана и дрожала от страха, боялась выглянуть из-под навеса над воротами, чтобы не погибнуть, как животное. И тогда вдруг на место страха пришел стыд.

— Она две главы мочится под себя в темнице, вместо того, чтобы взять меч и уже порешать всех?

— Пусть она уже умрет! Вечно ноет и всего боится!

— Абсолютно раздражает главная героиня!

И тогда Марна снова стала Мирославой. Писательница с разбитым сердцем закрывала уши, чтобы больше не слышать эти голоса, но все же слышала их. Они были внутри, где-то между ее кожей и одеждами. Они были всюду.

— Да что вы знаете! — вдруг закричала она. — Горазды только листать слюнявыми пальцами страницы и изрыгать свою желчь! Ненавижу! Ненавижу книги и все, что с ними связано!

— Марна? — Райан схватил ее за плечи, потряс, и девушка открыла глаза. — Что с тобой?

— Они считают, что я труслива и слаба, — ответила она шепотом уже на скандинавском.

— Кто? Кто так считает, Марна?

— Только вот я живой человек, а не книжная героиня.

— Марна?

— Они ждут моей смерти. Но если бы каждая из них оказалась на моем месте, то они… они бы… больше никогда не посмели читать книг. Впрочем… что теперь делать, Райан? Я и есть книга. Важнее не то, как ты начал, а то, как ты закончил, верно?

— Пожалуйста, приди в себя. Нам нужно только сейчас обогнуть город, не попадаясь под прицел лучников, и мы будем во порту. Там варяги уже пробьют вход в город, я уверен. Это же конунг Рёрик. Он везде оставляет после себя только пепелище и отрубленные головы. Но если тебе слишком страшно…

— Райан, дай мне еще снадобья… Я не вынесу этого… Дай мне!

— Марна…

— Прошу тебя! — она кричала и трясла перед собой рукой.

— Марна…

— Прошу! — Марна вдруг начала ощупывать Райана и лезть в его карманы в поисках снадобья.

— Хватит! — он ударил ее по руке и схватил за плечи. — Послушай же ты меня! Нет никакого снадобья!

— Что ты такое говоришь? Мне очень страшно, Райан. Ты только посмотри на все эти… ладьи… на лучников… ты слышишь эти стоны, что доносятся с другой стороны города?

— Тебе вовсе не страшно! Вспомни! Вспомни, кто ты!

— Я лишь трусливая девушка, что способна на подвиги в своих фантазиях и на словах!

— Нет! — Райан потряс ее, и Марна разошлась слезами. — Ты спасла мне жизнь! Не единожды! Ты спасала Бруни! Спасала Олега!

— Это было все снадобье!

— Нет никакого снадобья! Я давал тебе пустышку! Вот! — Райан залез рукою в карман и вынул оттуда кожаный мешочек. — Здесь просто сушеные съедобные грибы! Все, что ты делала — ты делала сама!

— Нет…

— Да, Марна! Проснись, наконец! Я не знаю, из какого ты мира. Вероятно, он прекрасен, если там нет ничего из того, что ты видишь здесь! И если так, то ты даже смелее, чем я думал!

— Райан… дай мне… дай мне… — Мирослава тянулась к кожаному мешочку в его руке.

Трэлл вдруг бросил его под ноги, и когда девушка собиралась наклониться, он схватил ее за плечо левой рукой, а второй дал пощечину. Она в миг отрезвела.

— Ты ударил меня? — ее зеленые глаза стали красными. — Ты ударил меня! — она вдруг рассмеялась и выглядела счастливой. — Райан, мой маленький христианский мальчишка, ударил меня! Не могу поверить!

Трэлл вдруг взял ее голову в свою, чтобы она больше не говорила, потянул к себе и поцеловал ее страстно и жадно, так жадно, как пьют воду из целебного источника в знойный день.

Мирослава опустила прежде дрожащие в невесомости руки на его спину. Их поцелуй прервали стрелы, гудящие над головами. Там, вдалеке, у берега славяне уже вышли на сушу. Вёльва отстранилась от Райана на сантиметр и заглянула в его зеленые глаза.

— Нет. Больше нет. Больше я не боюсь, — она погладила Райана по щеке. И в тот миг Мирослава вновь стала Марной. Уже бесповоротно и окончательно.

Одна из стрел упала рядом с ногою Марны, и Райан оттолкнул ее поближе к воротам.

— Райан, на каком языке они говорят? Хазары? — голос вёльвы тут же стал командирским, каким он бывал, когда она вела лекции в университете.

— У них есть переводчик. Он всегда стоит рядом с каганом. Переводчик может говорить на общем славянском.

— Замечательно.

Марна обошла Райана, чтобы выйти из-под навеса. Тот схватил ее за руку чуть выше локтя, чтобы остановить.

— Я вёльва, помнишь? И я смелая. Ты мне это сказал.

— Не так быстро!

Марна поцеловала Райана в губы, и тот отпустил ее руку. Она вышла из-под навеса с поднятыми руками и повернулась лицом к лучникам. Они тут же нацелились на нее.

— Кто ты такая? Почему на тебе хазарский кафтан? — спросил тот, что говорил на славянском.

И только тогда Марна вспомнила, что забрала очень даже симпатичный кафтан у убитого ею стражника. Желтый, приятный на ощупь, подпоясанный красным ремнем. Все же, неплохой наряд, чтобы в нем все закончить.

Райан тут же вышел из-под навеса и встал рядом с Марной.

— Я не оставлю тебя одну. Больше нет.

Она улыбнулась ему, и сердце ее успокоилось.

— Пустите меня и моего брата в город. Мы лишь хотим безопасности. Я и мой брат — важные люди для варягов, и мы ищем от них защиты. А если что — сможете с ними торговаться, выдав нас.

— Марна, что ты такое говоришь? — прошептал ей Райан. — Они же сейчас тебя послушают.

— Мы знаем о каждом их шаге, что варяги готовы предпринять и знаем, как их одолеть.

Главный воевода (Марна не знала, сам ли это каган или нет) начал шептаться с переводчиком. Спустя минуту разговоров ответ кагана был отрицательным.

— Это ловушка.

— Вы ошибаетесь, — возразила Марна.

— Убейте их!

И тогда правый от воеводы лучник натянул тетиву. Марна слышала этот скрип. Видимо, так и звучит сама смерть.

— Стойте! — послышалось где-то вдалеке, на крепости. Некий черноволосый и статный юноша бежал к воеводе, посматривая на Марну. Он начал нечто шептать главному хазару, и глаза второго, прежде только две узкие полоски, округлились и показались наружу.

— Ты! Женщина! Что у тебя на шее? — главный воевода обратился к ней сам. И все же, он хорошо знал славянский, а только притворялся незнающим.

Марна машинально коснулась дирхама.

— Запустите ее внутрь! Немедленно! Второго — убить!

— Нет! Или мы зайдем вдвоем, или оба окажемся мертвы!

— Мне нравится твоя смелость! — рассмеялся сипло хазар. — Но что мне стоит тогда убить вас двоих и сорвать этот дирхам с твоей шеи?

— Тогда убивайте, — Марна вцепилась рукой в монету и с силой дернула вниз, освободив свою шею от веревки. — Но прежде я ее съем.

— Будто я не могу вспороть тебе кишки, а затем выпотрошить их, — засмеялся хазар пуще прежнего и вдруг посмотрел вдаль, на славянские ладьи.

— Тогда расколю зубами наполовину, — продолжала язвить Марна.

— Пустите их обоих. Оружие оставить за воротами.

Так Марна и Райан зашли в Итиль через маленькую дверцу, что отворили для них изнутри воины.

— Марна, что в этом дирхаме такого? — шепнул ей Райан, когда они шли к дверце.

— Сейчас мы это и узнаем.

Внутри их уже встречал сам главный хазар и тот чернобровый юноша, что стал для Марны и Райана спасением. Главный хазар и оказался самым настоящим каганом, правителем всего Хазарского Каганата. Юноша же представился как Рузи Кара.

— Мы выполнили свое обещание, и впустили вас в город. Теперь вы должны выполнить свое. Мы должны знать, откуда у тебя, женщина, этот дирхам, — каган указал длинным желтоватым от загара пальцем на ее грудь, на котором прежде висел дирхам.

Марна все думала, отчего этим варварам просто забрать его, а ее — не убить тут же с Райаном? Что в этом несчастном дирхаме было такого, что теперь он оберегал ее жизнь, словно невидимая броня? Что же, вероятно, пришла пора узнать правду.

— Это… это дирхам моей дочери… — добавил каган дрожащим голосом, когда Марна раскрыла ладонь, и монета блеснула под палящим солнцем. — Это точно он… Я помню эту вмятину… Говори мне! — каган тут же схватился за рукоять своего меча, и глаза его налились кровью.