— Я просто рассказывал на работе о тебе и о том, что ты… — Александр вдруг и сам понял, что сказал то, чего не стоило говорить жене.

Но Мирослава не придала этому значения. Она подбежала к мужу на носочках (пол был еще совсем холодный) и чмокнула в щетинистую щеку.

— Я люблю тебя. Хорошего дня, — промурлыкала она, стараясь изо всех сил наладить контакт с мужем.

Он только приобнял ее в ответ, чмокнул в лоб и вышел в парадную, уже набирая чей-то номер.

В тот же день, чтобы не передумать, так и не ложась спать, Мирослава отправилась по адресу, что Александр отправил ей по смс. Она добралась на такси до центра и нашла по-питерски старый серый дом на Лиговском. Ее встретила обшарпанная парадная, в которой, судя по стенам, совсем недавно был пожар. Перед открытой дверью лежал мокрый коврик с затхлым запахом.

— Разве хорошие психологи живут в коммуналках? — посмеялась Мирослава, когда заходила внутрь.

Она нашла нужную дверь, обклеенную обоями в цветочек, и неуверенно постучала. Тонкий женский голос пригласил ее войти. В зашторенной комнате пахло благовониями. Мирослава сделала несколько шагов, попутно стягивая с себя пальто и обходя горшки с растениями и стопки книг, и всмотрелась в силуэт, приглашающий ее к столу в самом углу. Не спавши всю ночь, Мирослава едва могла держать глаза открытыми, и потому черное, скупое на орнамент платье и тюрбан на голове незнакомки выиграли у Мирославы немного времени и смутили ее. Марину трудно было не узнать по веснушчатому лицу, которое освещал тусклый свет, исходящий из единственной жужжащей на потолке лампочки.

— Ты… Я помню тебя. Ты та девушка из палаты… Марина? Я… наверное, ошиблась. Прости, что помешала.

Мирослава, собираясь уходить, накинула пальто обратно на плечи, затем полезла в карман за телефоном, чтобы свериться с адресом.

— Пожалуйста, стой…

Марина встала из-за стола.

— Да, что такое? Ты не знаешь, у вас тут есть психолог в квартире? Вероятно, я ошиблась комнатой, — Мирослава очень суетилась и чувствовала себя неловко. — Я совсем не спала сегодня и… вот так совпадение! Привет!

— Пожалуйста... присядь... — голос Марины был тихим и испуганным. Казалось, она сама чувствовала себя неправильно. — Я и есть та, к кому ты пришла.

— Это же шутка? — Мира натянула смущенную улыбку.

— Нет.

— Прости, но я пойду, — Мира толкнула дверь, но следующая фраза подставного психолога заставила ее застыть в проеме.

— Твои родители погибли в пожаре…

Марина осторожно сделала шаг вперед. Она скрестила трясущиеся руки на животе, не зная, куда их деть. Девушка продолжала наносить удары по самым больным местам Мирославы.

— Они погибли в пожаре, но ты чудом уцелела…

— Что ты такое говоришь? Разве это смешно? Разве можно так шутить?

Мирослава осторожно закрыла дверь и подошла к Марине.

— Никто не знает имен моих родителей, даже я... Никто не знает, что с ними случилось… — прошептала она разочарованно, ее глаза блестели от слез, которые она пыталась удержать. — Это какая-то издевка моего мужа? Почему ты была тогда в моей палате? Почему я здесь сейчас?

— Твой муж здесь не при чем. Просто выслушай меня.

Мирослава посмотрела на стол справа от них.

— Психолог? Это же карты Таро. Мошенничество.

— Это не мошенничество... Я могу сделать расклад и рассказать еще больше... Что было, что есть и что…

— Будет? — Мирослава тихо рассмеялась и поморщилась, будто увидела что-то неприятное перед собой. — Карты Таро… вот это да… — говорила она очень спокойно, тихо, была больна и каждое слово ей давалось с трудом.

— Верно.

Голос Марины хоть и оставался ровным, однако внутри нее все сжималось от страха. Она смотрела на Мирославу, но каждый раз опускала глаза, не вынося ее схожести с... ней самой.

— Ты, наверное, не знаешь, что я… атеистка. И если уж я не верю даже в Бога, в какого верят миллионы людей… я… карты Таро? Пожалуйста, Марина, объясни мне, что происходит. Это похоже на преследование, о котором стоит докладывать в полицию.

— Я могу рассказать тебе о твоем прошлом... Если увидишь там правду, мы продолжим... Если нет... тогда твое право... воплотить угрозы в жизнь.

Марина лишь мягким движением руки пригласила писательницу за стол. Мирослава, умирающая от любопытства, которое пыталась подавить в себе, повиновалась, хоть и сделала это с высокомерным видом. Они сели. Марина медленно зажгла свечу и перетасовала карты. Делала она это неуверенно, будто впервые. Мирослава откинулась на спинку стула, скрестила руки. Она бросала скептические и порой даже насмешливые взгляды то на гадалку, то на карты, которые та раскладывала на маленьком, хлипком столе.

— Никому не говори, что я была занята подобным, — Мирослава сама попыталась пошутить, чтобы разрядить обстановку. — Особенно в университете, если ты и правда там учишься.

— Ты не веришь в Бога? Я не знала.

— Конечно, не знала, ведь я сказала тебе об этом только сегодня. И с какой стати ты могла знать?

Марина посмотрела на Мирославу пристально и задумчиво, будто что-то вспоминая.

— Почему ты не веришь в Бога?

— Я не могу верить в то, что нельзя увидеть или доказать. Я человек науки. Даже не хочу тратить на это время и говорить о таком.

— Удивительно, потому что однажды ты поменяешь свое мнение. Но это позже.

— Что ты имеешь ввиду?

— Не знаю, так говорят карты. Говорят, что ты найдешь своего Бога.

— Что ж, очень метафорично и многозначно.

— Как я и сказала, твои родители погибли... Огонь их забрал... Видишь сочетание этих карт? Это смерть, а это... — Марина ткнула тонким пальцем в яркую картинку, лежавшую на скатерти.

— Я вижу... — перебила ее Мирослава. — Прости, я не верю во всю эту чушь... Это все можно интерпретировать как угодно. Любой настоящий психолог это знает. И моя мать была жива, когда бросила меня. Она просто оставила меня у ворот чужого дома.

Марина незаметно вздохнула и продолжила тасовать карты. Ее рыжие брови нахмурились. Она была вовсе не согласна с тем, во что верила Мирослава, но не могла перечить по своим причинам.

— В твоем детстве был один человек... Это... кажется, это женщина.

— Так кажется, или женщина? И у кого в детстве не было женщины? Я же не в мужском монастыре воспитывалась, — Мирослава продолжала защищаться нелепыми шутками.

— Дослушай, пожалуйста, — Марина облизнула губы и, собирая всю свою смелость, посмотрела на Мирославу, но на этот раз дольше прежнего. — Вы были очень близки. Она старше. Она ушла из твоей жизни ничего не объяснив... и... Это было очень больно.

Мирослава тут же подумала о своей нянечке. Марина заметила эту растерянность: она была на верном пути.

— Есть кое-что в твоей жизни сейчас... что дорого для тебя... и это связывает тебя с этой женщиной... Я не могу сказать, что именно, не вижу... Быть может, это вещь, фотографии или воспоминания, которые ты не можешь отпустить…

— Это слишком абстрактно, — фыркнула Мирослава. — Любой человек может подогнать под себя эти стандартные предсказания, полные воды... Кто не помнит о своем прошлом? Кто не хранит фотографии и вещи?

— И о чем же подумала ты? — Марина попыталась поймать свою гостью. — О книге?

Мирослава сжала челюсти. Ее голова шла кругом. Она пыталась найти объяснения всему происходящему в комнате. Первой мыслью, действительно, была книга, которую она писала по рассказам нянечки.

— Карты говорят... то, чем ты занимаешься сейчас, связано с твоим прошлым... которое ты не можешь отпустить... в котором прячешься... потому что там было хорошо и безопасно. Однако твой случай не такой стандартный, как ты думаешь... Ты тот человек, прошлое которого может стать настоящим…

— Что это значит? Что-то вроде... я снова увижу эту женщину?

В Мирославе затеплилась надежда: неужели она снова увидит свою нянечку? Быть может, тогда она узнает причины ее исчезновения? Быть может, та ей объяснит, почему оставила маленькую Мирославу, которая так любила ее? Любила больше себя и больше матери. Марина помолчала, думая над ответом и будто что-то вспоминая.